Не секрет, что отношение к инвалидам в России – особое. Как сказал один мальчик-инвалид после поездки в Европу, «больше всего запомнилось то, что там на меня не показывали пальцем».
Самое непростое положение – у инвалидов с психическими расстройствами. Новым законом предусматривается выделение для них специальных квот. Предполагается, что они смогут работать рядом с домом: фасовщиками продуктов в магазинах, или, например, поливать цветы и кормить рыбок. Вот только много ли офисов и магазинов согласятся взять себе таких работников? Мы готовы умиляться герою фильма «Человек дождя», а вот в жизни – извините. Практически все россияне хотели бы держаться от «инвалидов по голове» подальше.
В России насчитывается около миллиона людей с инвалидностью по психическим и ментальным заболеваниям. Причем их количество по сравнению с 90-ми выросло более, чем на треть, а число работающих из них упало вдвое.
В России система советских спецмастерских была разрушена – сейчас таких мастерских на пальцах пересчитать. Практически все они убыточны, да и для самих работников работа там – не сахар.
По российской статистике, от 50 до 60% инвалидов по психическим заболеваниям могут работать на специально созданных для них предприятиях. До 40% способны участвовать в программах трудотерапии, однако трудиться они не могут. И только от 2 до 10% могут трудоустраиваться на обычном рынке труда. Одно из нововведений закона – введение понятия «сопровождающий»: он будет отводить инвалида из дома на работу и обратно, и получать за это денежное вознаграждение. Сейчас подобная функция возложена на добровольных помощников – волонтеров и родителей психически больных. Однако на волонтеров надежды мало – почти никто не готов круглый год заниматься полезной деятельностью бесплатно.
Возможность трудоустройства психически больных людей вызывает у многих немало скепсиса. Директор службы занятости ЦАО Москвы Александр Павличенко сомневается в том, что квоты в данном случае помогут: «Если речь идет о психоневрологических заболеваниях, работодатель сразу отказывается. Если мы ему скажем – возьми одного с психоневрологическим диагнозом, а мы тебе за него зачтем трех-четырех обычных инвалидов, то он возьмет этого инвалида, будет платить ему зарплату, а инвалид будет сидеть дома».
По словам Александра Павличенко, решение данной проблемы – создание для таких людей специальных предприятий в режиме аутсорсинга. Однако и здесь всё не просто. По данным бюро медико-социальной экспертизы Минтруда РФ, порядка 98% инвалидов по психическим заболеваниям нуждаются в медицинской реабилитации, 80% — в социальной 58% — в профессиональной, 38% — в обучении жизненным навыкам и 7% — в технических средствах реабилитации
Причем нуждающихся в реабилитации мужчин на 8-10% больше, чем женщин. Одним словом, с ума в России может сойти каждый, но мужчины делают это чаще.
Согласно уже принятому закону, при всех психиатрических больницах должны быть созданы филиалы, где пациенты станут проходить тренинги по адаптации. То же самое – при интернатах. Однако пока реальных результатов этих тренингов, когда психически больные, выписываясь из лечебных учреждений, вливались бы в полноценную трудовую жизнь, не очень-то и заметно. Да и кто будет заниматься защитой прав психически больных инвалидов, когда в Челябинской области, например, миллионы совершенно здоровых людей уже весной могут остаться без работы? Их бы куда пристроить. А вы говорите – «психи»…
В Москве в специальных колледжах подростков с психическими нарушениями обучают специальностям: повар-кондитер, вышивальщица, швея и другим. И кто из них устраивается по специальности? Да практически никто. «А если швея впадет в депрессию и прошьет себе палец?» — спрашивает работодатель. И в чем-то он прав.
Вот и получается замкнутый круг – устроиться на работу выпускникам, стоящим на учете в ПНД с диагнозами олигофрения, ДЦП, отягощенная шизофрения, психопатия и так далее, шансов нет и вряд ли будет. Даже если каждому из них дадут «сопровождающего».
Одним словом, международные конвенции – дело хорошее. Вот только в России из этих конвенций получается обычно одна профанация.
Александра Александрова
Источник: Новые Ведомости